— Это я топаю? — перевёл взгляд на полотенце под своими маленькими, ну просто крошечными лапками. — Я?

Лютый вздохнул, но заткнулся, признавая свою неправоту.

С ума уже все сошли от этого ожидания. А ну хотя да, они-то не чувствуют того, что я ощущаю. Не уберегли? Нет! Вот пусть и сходят с ума от неведения! Вот такой я вот коварный и мстительный, да. Кстати, о сумасшедших… Видели когда-нибудь здорового взрослого мужика, взглядом испепеляющего самое драгоценное существо в своей жизни? Жуть жуткая! Выглядит устрашающей гарпией! Да я по сравнению с таким взглядом само … добро!

Евангелион или, как его называет Вася, Женя был зол. Так зол, что даже пошевелиться не мог. Вся его аура покрывалась двумя преобладающими цветами черный и красный. Страх и злость. Злость и страх. Чувак будто провалился в свой личный кошмар, где была тысяча различных концовок и все они заканчивались одинаково трагично. И видок у него оставлял желать лучшего. Бледный, как смерть. Черты лица заострились и сделались хищными. Короче, за психологическое спокойствие Васи мне было немного страшно. А лезть к Повелителю, играющего роль верного пса, чтобы отвадить его от её постели? Я ж не самоубийца, верно? Тем более, у меня такое чувство, что если у него отобрать её прохладную ладошку, он попросту сорвётся … Куда не знаю, но мне даже подумать об этом страшно.

А вот Судья зайти так и не решился. Вот кто у нас побитым псом, занимается собственным линчеванием за дверью этой комнаты. Но мне этого придурка даже не жалко. И если бы не эмоциональный фон Васи, я б его … вот прям вот этими крюками на крыльях вспорол! Пра-а-ально Васька говорила. К а зёл!

Сбоку послышался тяжкий вздох, сбив мои мысли. Все дружно уставились на Валуна.

— Поесть бы …

Вот тут всё … Тут мне сделалось невыносимо голодно, и я в очередной раз посмотрел на свою рыженькую хозяюшку, что как обычно переливалась всеми цветами радуги.

«Ну, на кого ты меня покинула, а? Оставила на пять дней своего Ужастика. Голодать, холодать …»

Вот вы сейчас думаете: Неужели Васенька в коме?! И все эти клыкастые тоже так думают, перебирая собственные «виноватки» в отягчённых головах, но я строго стерегу тайну нашей рыжей! Спит она! Спит, сволочь бессердечная! И я бы с удовольствием разбудил, как люблю это делать, но, чесслово, этот испепеляющий взгляд, когда пытаюсь приблизиться к своей хозяюшке … В общем Женя никого к ней не подпускает, кроме лекаря.

— Только о еде можешь думать в такое время? — тихо укорил Валуна шипящий голос. — Лучше бы ещё один пакет для Бедокура принёс, пока у неё очередной приступ не случился. — Купол был в ударе. Я от него больше трёх слов ещё не слышал.

А вообще он был бы прав, если бы не одно но: Эта зараза ещё вчера пережила кризис, а теперь восстанавливается сном и еда ей была ни к чему.

У меня в животе уже наступала революция, вздымались красные флаги, поджигались покрышки и растягивались транспаранты, но, … Увы. Смены правительства в мозгах не будет. «Нет — майдану!»

Всё. Устал наверстывать тут круги. Сил больше нет ждать, когда это случится. Ни у меня, ни у них.

Решительно спланировал на кровать и, спускаясь по подушке, понял, что привлёк взгляд злобной гарпии, что так стремительно попыталась меня сцапать, догадавшись о намерениях голодного фамильяра.

— Ужас, фу!

Э! Я те чё собака что ли?!

— Хрен тебе! — Обиженно взвизгнул я и с нескрываемым злорадством, всадил клыки в мягкую кожу, зная, что никто меня от плоти и крови отрывать не будет. Опасно нарушать кормление.

Вася вздрогнула, а я про себя усмехнулся. Сколько я ею уже кормлюсь, а она до сих пор боится и вздрагивает порой, как птаха.

«Ну-с … Чего там у нас сегодня программе?»

Удовлетворённо курлыкнул, погружаясь в Васино воспоминание. Единственный минус во всём этом — это, блин, прохождение от первого лица, а не со стороны … Но что поделать?

Громко играет музыка в забитом народом помещении. Густой воздух заполнен запахом дыма и спиртного, а перед глазами Маринка качает бутылкой, на дне которой ещё плещется текила.

— Последняя, Васьк. — пьяно улыбается она. — И домой, а то я уже никакусенькая.

Девушка разливает огненную жидкость и протягивает узкий маленький сосуд мне, а я не отказываюсь.

Мне дурно и голова кругом, и по большому счёту выбраться бы на свежий воздух и исторгнуть из себя эту дрянь, но вместо этого опрокидываю очередной шот и закусываю солено-перченым свежим огурцом. Всё тело сводит судорогой, когда текила скользит по стенкам пищевода и проваливается в переваривающий желудок. Ещё пятнадцать минут бессвязного разговора ни о чём, и мы, наконец, поднимаемся с мягких кожаных диванов, чтобы уйти.

Морозный воздух улицы сразу защипал щеки, что не удивительно для январской ночи. Но тело просто пышет жаром, и я не тороплюсь запахнуть пуховик … И шапку тоже не хочу одевать, итак хорошо.

Сбоку звонко смеётся Маринка, дёргая за локоть.

— Нет, ну ты видела? Он так на тебя смотрел … Нет, ну такой крепкий мужчина. — Мечтательно выдаёт и закатывает глаза. — Но с дядей твоим никто не сравнится.

Сердце пропускает удар, и я резко оборачиваюсь к подруге, заглядывая в её глаза.

— Ты же не …

Девушка в ответ расхохоталась.

— Говоришь так, будто испугалась, что я его завоюю. — И она права, страх действительно присутствовал, но понять какой именно не удавалась в силу уровня опьянения. — Евгений Александрович на самом деле лакомый кусочек для любой женской особи. Такой весь загадочный, властный… — она мечтательно вздохнула, а затем метнула в меня строгий взгляд. — Но это не значит, что все должны влюбляться в него без ума и памяти. Нет, ну может быть, если бы он проявил хоть капельку интереса, то да. А так… — Марина махнула рукой, обозначая бессмысленность данного предположения. — Он вообще с кем-нибудь встречается? Может он того? Не женского поля ягода?

Пришлось безучастно пожать плечами и загадочно улыбнуться, но мысли в голову полезли странные. Очень странные.

Распрощавшись с подругой, успешно добралась до дома и, стараясь не брякать ключами, открыла дверь. Маму будить не хотелось, а Женя вроде в командировке по делам бизнеса, поэтому бесстрашно зашла в тёплое нутро квартиры, и не щелкая выключателем начала стягивать верхнюю одежду. Сразу стало душно и дурно, но я честно держала стену, чтобы та не упала. Глаза к темноте привыкли сразу, поэтому неожиданная вспышка света заставила зажмуриться, и перепугано выдохнуть, я бросила мимолетный взгляд в ту сторону и замерла.

В коридоре, подпирая бежевую стену, стоял хмурый Женя. Моё состояние не скрылось от его всевидящих очей.

— Ты пьяна?

Я чувствую, как меня качает из стороны в сторону, но понимаю, что признание в столь отвратительном поступке уронит меня в его глазах.

— Ни с-сколеч-чки… — просипела, пытаясь стащить сапог, который почему-то намертво впился в штанину. — И ваапще … У меня есть повод!

— Пить? — прозвучал вкрадчивый вопрос, от которого стало как-то неуютно.

— Не пить! — крякнула возмущенно. — Нет повода не пить!

Стянула, наконец, презренный сапог и отпихнула его в сторону, куда раньше полетел пуховик. Принялась за второй.

— Я, конечно, понимаю, что ты уже взрослая… — Поверх моих холодных рук легли его. Горячие. Сдвинули в сторону и тихонько потянули за собачку молнии, высвобождая ногу. — Но ты должна понимать, что есть люди, которые волнуются за тебя. — Женя поднял вещи с пола и аккуратно сложил в шкафу прихожей.

А я насупилась, понимая, что виновата. Но ведь у меня повод! Один-то раз можно, не каждый же день у меня совершеннолетие! А он даже не поздравил, не обнял и не сказал чего-то приятного, как всегда делал в мои праздники. Обиженно хмыкнув, я отправилась в свою комнату, но пол и стены неожиданно поплыли и от падения меня спасли родные руки, которые всегда поддерживали … в любой ситуации.